Вот давайте мы будем с вами именно смотреть на то, что происходит перед нашими глазами, чтобы вы все-таки учились различать. Не просто задавать эмоциональные вопросы, а именно различать.
До тех пор, пока женщина занята своим ребенком, пока он маленький – это затратно, это напрягает, и мы пытаемся как-то решить задачу с нянями, бабушками. Чем взрослее становится ребенок, тем больше женщина видит и ощущает себя во взрослом, зрелом возрасте. И к этому моменту, хотим мы того или не хотим, есть такая веха – сорок, сорок с лишним лет, когда любой из нас, каждый из нас производит ту или иную -
такой пересмотр ценностей своих жизненных: чего достиг, что имеется, устраивает, не устраивает, состояние какое присутствует, как часто происходят какие-то события, или одно и тоже, день сурка. И дети как воплощение вложенных усилий, для женщины по крайней мере, это подтверждение собственной значимости. И чем больше женщина заботится на словах, услышьте меня, на словах: когда маленький ребенок, мама заботится руками, отдает время, это забота такая оберегающая, всеобъемлющая и женщина безусловно посвящает себя, потому что ребенок беспомощен.
Когда ребенок со временем уже имеет определенные навыки и может сам себя обслуживать, а если он еще где-то работает, там еще и что-то приносит, ну тогда все управление происходит словом: иди сюда, ты где, почему так, почему не этак и вечное такое недовольство, вечное обесценивание: «Господи, ну куда ж ты без меня-то?», «как же ж ты без меня, и помереть-то нельзя, это ж кошмар-то какой-то, что же он/она без меня будет делать» и постоянно ограничение, и постоянное обесценивание.
Постоянное оханье и перекладывание собственных своих страхов, бед, такого именно не очень хорошего, пройденного собственного пути, как мамы, так и папы. И это греет душу, потому что повиновение, безусловное принятие того или иного образа жизни, который навязывается родителями взрослым уже взрослым детям – это подтверждает на обратной связи, на обратной петле, что каждая мама или каждый родитель, взрослый человек, имеющих своих детей, не отпускающих, ограничивающий, без конца управляющий их жизнями, собственную значимость.
А потом это переходит, знаете, в такое плавное перетекание смены ролей: дети становятся родителями, родители по отношению к своим детям становятся детьми, там плачем, переживаем, болеем, что-то недостает, чего-то они там хотят, там еще что-то. Это такой бесконечный цикл, знаете, ленточка такая вот, и она ходит, и родители абсолютно не осознаваемо, не понимая, но имея свой такой опыт – с ними тоже самое делали и поступали, они взращивают себе на старость лет родителей.
И это очень удобно, зачем там куда-то, зачем переживать: выдадут пенсию, не выдадут, будет там кто-то убирать, не будет кто-то убирать, тут есть уже специально обученный человек, который абсолютно принимает такой образ жизни и ничего большего не мог себе позволить, и на самом деле всех устраивает такое положение дел.
Потому что чувство вины, на самом деле, оно и основывается на том, что сначала нужно приучить и разбить все начинания, всю волю, все желания, все интересы, как образы чего-то познать, в чем-то разобраться, что-то научиться различать. И тогда остается только один: молиться на то, что есть в наличии. Плохо ли, хорошо ли, знаете, очень относительно на самом деле. Кто-то предлагает, кто-то соглашается или кто-то не соглашается.
Если предложили и согласились, значит всех устраивает, а в словесном таком повествовании, как оправдательная база тех же детей, которые до сих пор, по каким-то причинам остаются в такой зависимости от своих родителей, есть какая-то выгода. Ну, наверное, удобно, ответственность за себя брать, - это ж слово такое назидательно-противное, которое даже слышать не хочется. И так они и живут, нельзя сказать, плохо или хорошо, всех все устраивает. Есть такая привычка как черта характера определенного, направленного вектора, которая и выстраивает судьбу человека, а вот доволен или недоволен той судьбой тот человек, это уже вторая история.
